Глядя на пронизанные солнцем пейзажи, веселые
празднества, красивых улыбающихся женщин, доверчивые лица детей на
полотнах Ренуара, создается впечатление, что жизнь всегда
поворачивалась к художнику только светлой стороной. А между тем приятие
жизни как радости говорит, прежде всего, о мужестве Ренуара, который
знал и нищету, и горести, и годы непризнания. Но даже неизлечимая
болезнь, которая скрючила его пальцы, лишая возможности писать
красками, не погасила этой радости — он стал заниматься скульптурой.
Источником такого отношения к жизни помимо врожденного
дара стало наслаждение, которое испытывал Ренуар работая. Его счастьем
была живопись.
Бал в Мулен де ла Галетт. 1876
Сын портного, Огюст с тринадцати лет
начал работать — его пристроили расписывать фарфор. (Хотя Шарль Гуно,
пораженный абсолютным слухом мальчика, советовал ему учиться музыке.)
Затем будущий художник перешел на роспись вееров, штор и т. д. По
вечерам он прилежно посещал Школу рисунка и декоративных искусств.
На заработанные деньги Ренуар поступает в
1862 году в Школу изящных искусств, занимается в мастерской академика
Глейра, где знакомится с Моне, Сислеем, Базилем.
Глейр давал ученикам хорошую профессиональную подготовку
в соответствии с требованиями Академии. Подойдя однажды к Ренуару,
который, по его мнению, передавал фигуру натурщика недостаточно
«идеально», профессор заметил: «Вы пришли заниматься живописью ради
удовольствия? — Конечно, — простосердечно ответил ученик, — если бы она
не доставляла мне удовольствия, я бы не стал ею заниматься!»
Через два года Ренуар с друзьями навсегда
покинул Школу и стал работать самостоятельно. В 1864 году в Салон была
принята его картина «Эсмеральда, танцующая с козочкой» (впоследствии
уничтоженная самим мастером — он счел ее слишком темной и
«академичной»). Знакомство с Курбе и его влияние чувствуется в
произведениях «Харчевня матушки Антонии» (1866, Стокгольм, Национальный
музей), «Диана-охотница» (1867, Вашингтон, Национальная галерея
искусства), «Лиз с зонтиком» (1867, Эссен, Музей Фолькванг). В эти же
годы начинается совместная работа с Моне на берегах Сены на пленэре.
Импрессионизм избавил художника от влияний, он с упоением пишет
сверкающую на солнце реку, белые паруса, отражения в воде, цветовые
рефлексы — "Купанье на Сене" («Лягушатник») (1869, Москва,
Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина), "Сена
в Аржантее" (1873, Портленд, Музей искусств). Полотна написаны широким,
свободным мазком, чистыми звонкими красками, художник от души отдается
«счастью» живописи.
Купание на Сене («Лягушатник»). 1869
Ренуар — тонкий мастер городского
пейзажа. В картине «Понт-Нёф» (1872, Нью-Йорк, частное собрание)
живописцу удалось передать особое обаяние древнего города, неброский,
изысканный колорит, продуманную окраску зданий, пеструю толпу, высокое
небо с легкими облаками и сияющий свет, заливающий все вокруг. Это
город людей и для людей.
Ренуара влечет не только пейзаж, но и
человек. Великолепна его «Ложа» (1874, Лондон, Институт Курто),
изображающая эффектную парижанку в театре. Для кавалера позировал брат
художника Эдмон, для дамы — девушка с Монмартра. Мастер любит писать
шумные сборища в маленьких ресторанах на Сене, народные балы, на
которых царит беззаботное веселье — «Бал в Мулен де ла Галет» (1876,
Париж, Музей Орсэ), где к вину подавались фирменные галеты — откуда и
название. Сюда приходили с семьями по воскресеньям и танцевали с трех
часов дня до глубокой ночи. На переднем плане изображены друзья
живописца с их подругами, но важны не отдельные персонажи, а стремление
передать атмосферу легкости, раскрепощенности, свободы.
Для «Завтрака гребцов» (1881, Вашингтон,
Галерея Филлипс) вновь позировали друзья. Слева у стола играет с
собачкой миловидная девушка — Алина Шериго, будущая жена художника.
«Возле нее спокойно», — говорил мастер. Она родила ему трех талантливых
сыновей, последнего Клода (Коко), когда Ренуару было шестьдесят лет.
Любовью, уютом теплого семейного дома веет от портретов Алины с детьми.
В отличие от многих импрессионистов человек занимает в творчестве
Ренуара гораздо большее место. В прекрасном «Портрете четы Сислей»
(1869, Кёльн, Музей Вальраф-Рихарц) художник с особой деликатностью
касается такой тонкой материи, как взаимоотношения людей. Он
подчеркивает их духовную близость, бережную рыцарственность мужчины,
доверчивую нежность женщины. Нежность — вот слово, которое нередко
хочется произнести возле полотен Ренуара, особенно когда он пишет
детей, женщин и людей, близких ему по духу. Портрет четы Сислей красив
по цвету, хорошо скомпонован, позы естественны — люди легко и свободно
чувствуют себя в пространстве холста.
Портрет четы Сислей. 1869
К лучшим портретам XIX века можно отнести
«Портрет Виктора Шоке» (1876, Винтертур, Фонд О. Рейнхардта), друга
художника, коллекционера, экономившего на всем, чтобы покупать
Делакруа, Моне, Ренуара и других; скромного, интеллигентного человека,
образ которого отмечен редким душевным изяществом. На полотне
запечатлен не только Шоке, но и сам Ренуар — мы чувствуем его незримое
присутствие в том, с какой симпатией пишет он друга, предает его
обаяние, ясность духа, деликатность.
Портрет Жанны Самари. 1877
Особенно хороши добрые глаза, их
проникновенный взгляд. Токи взаимной симпатии пронизывают и портрет
рано умершей прелестной актрисы Жанны Самари (1877, Москва,
Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина). Они
лучатся в ее синих глазах, нежной, чуть печальной полуулыбке. Звучные
сочетания розовых, голубовато-зеленых тонов помогают в создании образа
талантливого, яркого человека. Рисунок, как и лепка форм здесь
свободны, цветовые мазки нередко выходят за границы формы, что придает
изображению ощущение дыхания жизни — плечи, руки, овал лица не скованы
четким контуром, губы написаны широким мазком и кажутся настолько
теплыми и трепетными, будто в любой миг могут шевельнуться от глубокого
вздоха или улыбки. Художник писал актрису с воодушевлением и любовью,
восхищался ею как актрисой и женщиной: «Что за кожа! Право, она
освещает все вокруг… Настоящий солнечный луч», — говорил Ренуар.
Госпожа Шарпантье с детьми. 1878
Портреты особенно удавались художнику,
когда между ним и моделью возникала взаимная симпатия, доверие. Поэтому
так хороши изображения детей с их широко распахнутыми в мир глазами,
открытой улыбкой, доверчивостью, радостным приятием жизни, столь
близким самому художнику ("Девочка с лейкой", 1876, Вашингтон,
Национальная галерея искусства; "Госпожа Шарпантье с детьми", 1878,
Нью-Йорк, Музей Метрополитен; "Ребенок с кнутиком", 1885,
Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж). Но, пожалуй, областью, где
талант художника раскрывается наиболее вдохновенно, была обнаженная
модель. Когда Ренуар пишет тело женщины, он буквально
священнодействует. С величайшей бережностью и нежностью кисть, «лаская»
формы, наносит мазки на холст, цвет чуть сгущается в углублениях,
перламутр кожи насыщен многозвучием рефлексов — чуть голубоватых,
розовых, бледно-зеленых. Ренуар воспевает красоту женского тела как
высшее творение природы: «Если бы Бог не создал женскую грудь, я, быть
может, не стал бы живописцем», — заметил он однажды.
Обнаженные Ренуара дышат одухотворенной чувственностью —
отсюда ощущение чистоты и целомудрия. В них нет и следа жеманности,
кокетливой двусмысленности, их красота естественна, как красота цветка
или плода.
Художник столь боготворит обнаженное тело
как некий прекрасный дар природы, что искренне удивляется, когда модель
стесняется обнажить грудь — ведь это самое прекрасное, что может
женщина явить миру. "Обнаженная" (1876, Москва, Государственный музей
изобразительных искусств им. А.С. Пушкина), "Светловолосая обнаженная"
(1904—1906, Вена, Музей истории искусства) — модели не похожи на
царственных одалисок Энгра, не очень вяжется их облик и с нашим
представлением об изящных, стройных француженках. Живописец поклоняется
плоти естественной, не стянутой корсетом, не замученной диетой, как
поклонялись первобытные племена женщине — дарительнице самого большого
чуда — новой жизни. Поэтому ему часто позируют служанки, няни его
детей, приехавшие из деревни девушки, выросшие среди природы, со
здоровым телом, свежей, чистой кожей, — такие, как Габриэль Ренар —
няня, служанка, любимая натурщица, член семьи ("Габриэль с обнаженной
грудью", 1907, Франция, частное собрание).
Большие купальщицы. 1884—1887
Творчество Ренуара на протяжении долгого
творческого пути менялось. После поездки в Италию, покоренный Рафаэлем,
он стал более строг по отношению к рисунку, к более точной передаче
форм, контура. В этот период, прежде чем писать маслом, он делает
десятки рисунков, эскизов с натуры — так появились «Большие купальщицы»
(1884—1887, Филадельфия, Музей искусств), созданные как бы в
соревновании с Энгром и Сезанном.
Однако эта нарочитая четкость рисунка и формы сковывала
живописный темперамент мастера, и он вскоре вернулся к «самому себе»,
помещая модели среди цветов, плодовых деревьев, радуясь родственной
близости всего живого (Ода цветам, 1909, Париж, Музей Орсэ).
В начале 1890-х годов творчество Ренуара
получает официальное признание, в 1900 году он становится кавалером
ордена Почетного легиона. Приходит и богатство. Ухудшается лишь
здоровье. Мучительные ревматические боли лишают его возможности писать
красками, он переходит на ваяние и с помощью скульптора Гино создает
прекрасные скульптуры.
«Произведение искусства, — говорил
Ренуар, — должно вас взволновать, захватить, увлечь». «Картина должна
быть радостной, красивой, да, красивой! В жизни и так слишком много
тяжелого…»
|