В своем творчестве Ансельм Фейербах пытался воскресить
романтическую национальную традицию, испытывая чувство сожаления об
утрате современным искусством возвышенных духовных идеалов.
Классическая литература, музыка, живопись итальянского Возрождения и
немецких романтиков были для него источниками вдохновения, как и для
многих мастеров, чье искусство формировалось в 1870—1880-е годы и
предопределило символизм как кульминационное яркое направление,
завершившее развитие романтизма в XIX столетии.
Ансельм Фейербах происходил из
интеллигентной буржуазной семьи, дед его был известным юристом, отец —
филологом и профессором археологии в университете Фрейбурга, философ
Людвиг Фейербах приходился ему дядей. В Академии художеств Дюссельдорфа
Фейербах учился в 1845—1848 годах у двух крупных мастеров — И.Г.
Шадова, последователя «назарейцев», и И.В. Ширмера, талантливого
пейзажиста. Полезными в профессиональном отношении оказались и занятия
в Академии художеств Антверпена (1850) и в ателье модного живописца Т.
Кутюра в Париже (1851—1854). Таким образом художник получил прекрасное
художественное образование, а стипендия герцога Баденского позволила
ему совершить поездку в Италию. В стране своей юношеской мечты он
провел более двадцати лет (1855—1873), каждое лето приезжая в Германию.
Итальянские впечатления способствовали расцвету его живописного
дарования, обретению индивидуальной манеры. Как человеку застенчивому и
нелюдимому, ему трудно давались контакты с людьми. Его всегда
поддерживали известный меценат и коллекционер граф А. фон Шак,
приобретавший его работы, и мачеха, Генриетта Фейербах, запечатленная
на многих портретах художника. С 1876 года Фейербах постоянно жил в
Венеции, которая была его любимым городом. Любовь к Италии он
унаследовал от ранних немецких романтиков — «назарейцев», эстетические
взгляды которых и наследие высоко ценил.
Автопортрет в юности. 1851—1852
Несмотря на то, что наибольший интерес у
Фейербаха вызывала историческая живопись, он начинал как портретист и
пейзажист. И именно эти произведения принесли ему известность. Как
подлинного романтика его увлекал жанр автопортрета. Первый был им
создан еще в юности (1851—1852, Карлсруэ, Кунстхалле), остальные шесть
— когда художник уже получил признание. «В портрете его счастье», —
говорила Генриетта Фейербах, советуя больше работать в этом жанре. На
одном из полотен кисти Фейербаха она изображена сидящей в черном платье
и накидке, подчеркивающих состояние грустного меланхолического
размышления (1867, Гейдельберг, Музей земли Рейнланд-Пфальц). Дочь
священника, она была человеком строгих жизненных устоев, после ранней
смерти отца художника в 1851 году жила сначала в Гейдельберге, затем в
Нюрнберге, оказывая большое влияние на приемного сына. Ее заслугой было
издание писем Фейербаха.
Наряду с автопортретами и образами
близких людей, Фейербах часто изображал в Италии двух натурщиц — Нанну
(Анну) Ризи и Лючию Брукаччи. Следуя заповеди Овербека о том, что
«модель убивает идею», он стремился соотносить натуру с возвышенным
идеалом, создавая портреты «в образе» — "Нанна" (1861, Штутгарт, Музей
земли Вюртемберг; 1860, Карлсруэ, Кунстхалле), "Играющая на мандолине"
(1865, Эссен, частное собрание).
Поиск возвышенных художественных идеалов
проявился и в полотнах на романтические сюжеты, в которых воплощена
тема судьбы, жертвенности, неистовой страсти. Его герои — Данте ("Данте
и женщины Равенны", 1858, Карлсруэ, Кунстхалле), Медея ("Медея",
1879—1880, Мюнхен, Новая пинакотека), Ифигения ("Ифигения", 1870,
Винтертур, Фонд О. Рейнхардта; 1871, Штутгарт, Музей земли Вюртемберг),
Орфей и Эвридика ("Орфей и Эвридика", 1869, Берлин, Национальная
галерея) — олицетворяют порывы человеческих чувств, яркие неординарные
судьбы. Исполненные в холодной колористической гамме, приближенные к
бытовой живописи сцены не лишены театрального пафоса, присущего
салонной живописи второй половины столетия.
Жанризация присутствует и в двух больших
полотнах «Сад Ариосто» (1863, Мюнхен, Новая пинакотека) и «Пир Платона»
(1867—1869, Карлсруэ, Кунстхалле; 1873, Берлин, Национальная галерея).
Античные сюжеты призваны воплотить в них мечту о «золотом веке»
греческой культуры, однако художник трактует сцены исторически
конкретно. Подчеркнуто велеречиво смотрятся аксессуары и весь антураж
античной виллы и кущ в духе медичейских садов, но фигуры выглядят
статично и костюмированно. Тем не менее эти полотна Фейербаха наиболее
ярко характеризуют его манеру. Они менее поэтичны, чем работы его
современника Х. фон Маре, но в них всегда остро ощущается рука
художника 1870—1880-х годов, в творчестве которого уживаются отзвуки
прозаизма искусства своего времени и вера в новые, более высокие
духовные ориентиры.
На протяжении всей жизни Фейербах создавал пейзажи.
Подобно немецкому романтику К. Блехену, он любил писать водопады в
Тиволи, виды Кампаньи с горами на горизонте. Светлые яркие краски
итальянской природы переданы в полотне «Пейзаж с козами» (1873,
Дрезден, Картинная галерея). Как и голландских «итальянистов», любивших
изображать животных на фоне ландшафта Римской Кампаньи, его привлекали
простые скромные виды. В пейзажах художник проявил себя талантливым
мастером пленэрной живописи.
Фейербах создал ряд работ в монументальной живописи —
фрески Германского национального музея в Нюрнберге ("Король Людвиг
дарует привилегии Нюрнбергской галерее", "Император Максимилиан II в
Нюрнберге", 1878) и плафон зала Академии художеств в Вене «Падение
титанов» (1874—1879). Возможно, именно в этом жанре искусства его
талант исторического живописца мог бы раскрыться наиболее полно, и
здесь он мог бы найти свою индивидуальную манеру. Несмотря на то, что
персонажи выглядят статично, а композиции перегружены фигурами, фрески
живописны по колориту и несут в себе отзвук вкусов эпохи грюндерства,
когда ценилась велеречивая историческая живопись. Они навсегда остались
памятниками своего исторического времени, созданными кистью
талантливого мастера, романтически чутко ощущавшего эпоху, ценившего
национальную историю и культуру прошлого.
|